Убить пересмешника...

Мы поплелись в палисадник, Дилл выглянул на улицу и уставился на мрачный дом Рэдли.

– Я… чую… смерть, – сказал он.

 Я прикрикнула на него, но он стоял на своём:

– Правда, чую.

– Замолчи, а то я тебя так отлуплю, век будешь помнить. Вот как дам…

– Хватит тебе, – заворчал Джим. – Можно подумать, что ты веришь в жар-пар.

– А то, может, ты не веришь, – сказала я.

– Что это за жар-пар? – спросил Дилл.

– Знаешь, как бывает: идёшь вечером по дороге, кругом никого нет, и вдруг попадаешь в жаркое место, – стал объяснять Джим. – Жар-пар – это если человек умер, а на небо ему не попасть, он и шатается по пустым дорогам, где никого нет, и, если на него налетишь, после смерти сам будешь такой, будешь шататься по ночам и высасывать дух из живых людей…

 – А как же его обойти?

 – Никак не обойдёшь, – сказал Джим. – Иногда он возьмёт да и загородит всю дорогу. Но если непременно надо пройти, ты только скажи: «Жив, не помер, свет души, пропусти, не задуши». Тогда он не обвернётся вокруг тебя и…

 – Не верь ему, Дилл, – сказала я. – Кэлпурния говорит, это всё просто негритянские сказки.

 Джим грозно посмотрел на меня, но сказал только:

 – Так что ж, будем мы сегодня играть или нет?

– Давайте кататься в колесе, – предложила я.

 Джим вздохнул.

 – Ты же знаешь, мне в него уже не влезть.

 – Будешь толкать.

 Я сбегала за дом, вытащила из-под заднего крыльца старую автопокрышку и прикатила в палисадник.

 – Чур, я первая, – сказала я.

 Дилл сказал – лучше он будет первый, ведь он только приехал.

 Джим рассудил нас: я буду первая, а Дилл покатается подольше, и я свернулась клубком внутри покрышки.

 До последней минуты я не догадывалась, что Джим разозлился, как это я заспорила с ним про жар-пар, и только и ждал случая мне отплатить. Он толкнул колесо изо всей силы, и оно понеслось по тротуару. Земля, небо, дома в бешеном круговороте слились у меня перед глазами, в ушах шумело, я задыхалась. Высвободить руки и затормозить я не могла, они у меня были прижаты коленками к груди. Оставалась одна надежда – может, Джим обгонит меня или колесо запнётся о какой-нибудь выступ на тротуаре. Я слышала – Джим с криком мчится вдогонку.

Колесо наскочило на кучу щебня, свернуло вбок, перекатилось через дорогу, с размаху стукнулось обо что-то, и я вылетела на мостовую, как пробка из бутылки. Меня тошнило, голова кружилась; лёжа на асфальте, я затрясла головой, хлопнула ладонями по ушам, чтоб всё стихло и стало на место, и услыхала крик Джима:

– Беги, Глазастик! Скорей!

Я подняла голову – передо мной было крыльцо Рэдли. Я так и застыла.

– Вставай скорей! – вопил Джим. – Чего ты там застряла?

Уж не знаю, как я встала, ноги подкашивались.

– Захвати колесо! – орал Джим. – Тащи его сюда. Ошалела ты, что ли?

Наконец я вышла из оцепенения и побежала к ним, хоть у меня и дрожали коленки.

– А колесо?! – закричал Джим.

– Сам бери! – крикнула я в ответ.

Джим сразу замолчал.

– Поди да возьми, оно прямо за воротами. В тот раз ты даже стену тронул, помнишь?

Джим с яростью посмотрел на меня, но вывернуться не мог, побежал по тротуару, замешкался в воротах, потом ринулся во двор и вернулся с колесом.

– Видала? – Он смотрел презрительно и торжествующе. – Раз-два – и готово. Ей-богу, Глазастик, ты иногда ведёшь себя, как самая настоящая девчонка, даже противно.

Он кое-чего не знал, но я решила – не скажу. В доме кто-то смеялся.