Осёл и шляпа

(Рассказ печатается в сокращении)

– Если уметь долго ждать, то должность к тебе дорогу найдёт, – воскликнул Имацци, когда председатель колхоза сообщил ему о назначении бригадиром овцеводческой фермы.
К этой должности у Имацци большого рвения или желания не было. Он считал, что не чин украшает человека, а человечность. Но как бы там ни было, он согласился на предложенную должность, чтобы доказать своей жене Ашуре, что может справиться с любым поручением.
Когда горные пастбища надели зелёный наряд, чабаны решили готовиться к перегону овец. Как только Имацци уложил свои пожитки, на кутан заехала автолавка. Как всегда, первыми возле неё появились председатель колхоза и ветврач. В руках у уважаемых хакимов Имацци заметил шляпы.
Загорелой шершавой рукой Имацци потрогал свою косматую папаху и невольно улыбнулся: «Да, пора и мне расстаться со своей папахой, ведь я теперь – тоже хаким. Не будешь же сидеть в косматой папахе на каком-либо совещании», – прошептал он про себя и, купив серую шляпу с чёрным ободком, вернулся в чабанку. Папаху он тут же забросил на полку, будто никогда больше в ней нужды не будет.
Когда отары вернулись в горы, Ашура очень удивилась, увидев на голове мужа серую шляпу:
– Слушай, милый, глаза мои с малых лет привыкли видеть тебя в овчинной папахе. Один её вид внушал к тебе доверие и вызывал уважение. Папаха придавала тебе мужественный вид. Убери, ради Аллаха, эту суконную тарелку, – взмолилась Ашура.
– Зимой и летом достаточно я таскал эту тяжесть. Пусть хотя бы летом моя голова отдыхает под лёгкой тенью шляпы, – усмехнулся Имацци.
Однажды вечером, когда Имацци возвращался домой, ветер сорвал с его головы шляпу и погнал её, как пёрышко. Горец долго гнался за ней. И только на краю аула, в репейниках, он догнал свою шляпу. Ашура, наблюдавшая за мужем всё это время, огорчённо покачала головой:
– Что же будет, если такое случится на высокогорном пастбище? Если ты, увлечённый погоней за шляпой, сорвёшься со скалы? – у горянки появились слёзы на глазах.
– Не плачь, родная, я ведь не дурак. В горах я эту шляпу хорошенько подвяжу тесёмками под подбородком.
Неизвестно, чем закончились бы споры супругов о шляпе, если бы дальний родственник не пригласил Имацци на обмывку своего новорожденного сына.
– Как я стал хакимом, так и пошли приглашения на свадьбы, на обмывки, на разного рода торжества, – лукаво улыбаясь, проговорил Имацци. Он горделиво поправил головной убор, надел бешмет и отправился к родственнику.
Имацци очень редко пил спиртное. И пил совсем мало, избегал тостов. Он и на этот раз отказался от вина.
– Как можно прийти на обмывку новорожденного и не пить ради него? – удивился родственник. – Давай-ка с нами чуточку выпей, а дома с женой можешь не пить.
– Я уважаю нашего долгожданного новорожденного – дарю ему кинжал. Но пить не буду.
– Мы тоже не пьяницы. Пьём за здоровье нашего родственника, отца новорожденного, – поддержал тамаду его троюродный брат.
– В таком случае, я пью за продолжение нашего рода, – уступив настояниям, Имацци выпил рюмку.
После первой же рюмки Имацци почувствовал, что он в своём кругу, в своей тарелке. Тосты и поздравления обошли круг. Выпили за здоровье не только отца новорожденного, но и за здоровье его деда, прадеда, близких и дальних родственников, соседей, сельчан и прочих знакомых. Потом пошли тосты за бабушку, за прабабушку новорожденного. Весело стало Имацци, и тосты ему показались такими красивыми, что невозможно было за них не пить. Так что горцу, забывшему от выпитого о родном доме и ждущей его жене, пришлось переночевать у родственника.
На следующий день, проснувшись к обеду, он удивлённо посмотрел вокруг, как будто перевернулся весь белый свет. Он пытался восстановить в памяти вчерашнюю картину, как и когда он заснул не в своём доме. Но тщетно. Так и не понял горец, как его, непьющего, родственники смогли уговорить выпить столько, что уснул на чужом диване.
Мрачный и злой, Имацци вышел из дома родственника и побрёл к себе домой. День выдался пасмурным. А дорога после ночного дождя была скользкой. По пути он встретил своего соседа, старца Ису, ведущего осла на водопой.
– Дай-ка, почтенный Иса, я отведу твоего осла к речке, а ты пойди домой, отдохни.
– Спасибо, добрый человек. Правду, видимо, говорят, что мир не без добрых людей, – обрадовался старик услуге уважаемого человека, колхозного хакима.
«Да, – подумал Имацци, – так мало надо, чтобы обрадовать старого человека или маленького ребёнка».
Утолив жажду, осёл решил вернуться на тропинку, ведущую домой. Имацци потянул поводья и вернул его к водопою:
– За здоровье новорожденного пей, Серый, – подтолкнул он осла к воде. Осёл крепко закрыл рот и не выпил ни капли.
– За здоровье родителей новорожденного пей, Серый!
Осёл уткнулся мордой в воду, но не сделал ни одного движения, чтобы выпить хоть глоток.
– Ну, тогда за здоровье твоего доброго хозяина не откажись выпить, – Имацци опять подтолкнул упрямого осла к водопою.
Осёл даже не понюхал воду, недовольно мотнул головой, пропуская мимо больших ушей непонятные тосты Имацци. «Не только за здоровье моего хозяина, даже за здоровье самого большого хакима на Земле не буду лишнего пить», – казалось, говорили глаза упрямого осла.
– Да, ты не похож на человека, – пробормотал Имацци, – тебе нипочём льстивые тосты. Прекрасно знаешь, сколько тебе нужно выпить воды и умеешь вовремя остановиться, – он хлопнул осла по ушам и повёл его к хозяину.
– Ну, спасибо тебе, Имацци, избавил ты меня от трудного спуска и обратного подъёма, – сиял от радости старик.
– Наоборот, Иса, спасибо твоему ослу за умный урок, который он преподал мне сегодня.
Старик вопросительно уставился на него.
– Что ты удивляешься, почтенный Иса, эту шляпу достойна носить не моя башка, а голова твоего осла. Он даже за твоё здоровье не выпил ни одной лишней капли воды, – проговорил Имацци, хлопнув осла по шее.